Главное управление культурного наследия (ГУКН) Московской области под руководством В.В. Березовской вновь продемонстрировало чудеса на виражах. Выпустило сводку о том, что к отказной экспертизе по жилому зданию Казённого завода военных самоходов британской компании «Бекос» (1917 г., архитектор М.С. Лялевич) в Королёве «не поступило предложений».

Сообщение об этом доведено до всеобщего сведения 8 ноября 2018 года на сайте ГУКН, невзирая на то, что «предложения», которые закон предусматривает выдвигать в рамках общественного обсуждения акта госэкспертизы, поступили в ведомство в срок – 6 ноября по электронной почте и в тот же день в натуральном, так сказать, виде. Эти «предложения», больше похожие на «замечания», «критику» или даже «протест», ГУКН в духе своей обычной работы с общественностью не заметило. Должно быть, потому, что заметить их – означает помешать успешному рейду акта госэкспертизы, цель которого – снос одного из редких дореволюционных зданий города Королёва.

Что конкретно будет убито актом госэкспертизы за подписью кандидата технических наук Новиковой О.Г. ?

Здание, ныне имеющее статус выявленного объекта культурного наследия, принадлежало предприятию, навсегда изменившему историю места. После строительства британским акционерным обществом «Бекос» производственного комплекса и посёлка при нём, Подлипки перестали быть дачным раем. От Казённого завода военных самоходов (КЗВС) тянется прямая и ровная нить к современному «космическому» Заводу экспериментального машиностроения (ЗЭМ) РКК «Энергия», и эта связь довольно полно отображена в книгах по истории города Королёва. В том числе в издании, посвящённом 90-летию ЗЭМа (Бондаренко Л.К., Позамантир Р.Д. «От пушечных залпов до космических стартов», М. 2008 г.). Достаточно сказать, что российское космическое производство занимает ту самую площадку, на которой в 1916 – 1917 годах возник КЗВС общества «Бекос».

Бондаренко Л.К., Позамантир Р.Д. «От пушечных залпов до космических стартов», М. 2008 г.

Таким образом, создание здесь завода повлекло за собой трансформацию дачного посёлка в рабочий и, как следствие, образование города, позднее ставшего одним из мировых центров космонавтики. То есть здание, о котором идёт речь, – это сохранившийся и пока ещё живой элемент «эмбриональной» стадии наукограда.

Созданию производства «военных самоходов», т.е. военных грузовиков, правительство России придавало огромное значение. Оно стояло перед выбором: либо закупать технику за границей, либо строить завод в чрезвычайных условиях военного времени. Понимая исключительную важность налаживания собственного производства, в разгар Первой мировой войны было принято непростое решение о строительстве нового предприятия.

Казённый завод военных самоходов не успел развернуться на полную мощь. Изначально планировалось, что здесь будет создано производство улучшенных модификаций автомобилей фирмы Кросслей. На практике успели запустить только ремонтное отделение. В Первую мировую войну оно было занято тем, что ремонтировало поступавшие с фронта грузовики фирмы «Уайт» и как можно скорее отправляло их обратно. Количество отремонтированных машин исчислялось сотнями.

Интерес к истории КЗВС и, соответственно, к его выжившей постройке в городском краеведении не угасал никогда. И был подогрет ещё больше, когда, благодаря архивным изысканиям Г.И. Маношкиной, открылось имя автора. Оказалось, что посёлок Казённого завода военных самоходов проектировал академик архитектуры Мариан Станиславович Лялевич. Одно только это имя для любого здания – уже пропуск в вечность.

Мариан Станиславович Лялевич

Утопить такой объект непросто. Тут нужен надёжный человек с соответствующей репутацией – кто-то из старой гвардии, достаточно смелый для того, чтобы не моргнув глазом разделаться с Лялевичем, и достаточно стрессоустойчивый, чтобы спать при этом спокойно. В общем, со всех сторон положительный и способный успокоить бизнесмена-собственника здания, который по вине того же ГУКН и администрации города Королёва не получил вовремя информацию о статусе здания.

На помощь бизнесмену, рвущемуся снести Лялевича в Королёве и обеспечить сотни людей новыми рабочими местами на новом производстве, пришла эксперт Новикова О.Г., много лет проработавшая в Минкультуры РФ и Росохранкультуре, где она отвечала за согласование строительства в зонах охраны памятников. И я совсем не удивлюсь, если узнаю, что счастливая встреча заказчика и исполнителя госэкпертизы состоялась благодаря посредничеству кого-то из руководящего состава Главного управления культурного наследия Московской области. Не удивлюсь, потому что это предположение гармонично сочетается с фактами.

Пространства для манёвров у эксперта имелось немного. Образно говоря, убийство объекта дореволюционного наследия города Королёва можно было совершить только тяжёлым тупым предметом: утверждать, что завод – не завод и Лялевич – не Лялевич. И совершенно естественно, что именно эти мотивы и составляют основную прелесть акта экспертизы Новиковой.

Замечания к нему, направленные в ГУКН, были подготовлены не кем-нибудь. Их автор – заместитель председателя Королёвского краеведческого общества Галина Ивановна Маношкина, в течение 20-ти лет изучавшая материалы государственных архивов по раннему периоду истории города Королёва. Среди краеведов она имеет репутацию чрезвычайно педантичного человека, ничего не добавляющего от себя при трактовке документов. В конце концов, именно на её труды как на источники ссылается эксперт Новикова.

Перечень замечаний включает в себя 10 пунктов, в которых Г.И. Маношкина подробно разбирает ошибки, неточности и недоработки эксперта. Но украшением экспертизы, как было уже сказано, служат два основных посыла: отрицание значимой роли завода как оборонного предприятия и отрицание авторства Лялевича. По поводу первого Маношкина, ссылаясь на документы ЦГА Москвы, пишет: «Тот факт, что Казённый завод военных самоходов фирмы «Бекос» не успел развернуть производство новых машин, ещё не даёт <эксперту> оснований для заявления (без опоры на документы!), что завод не имел «сколько-нибудь существенного значения в ходе Первой Мировой войны». На самом деле в России это был единственный завод, где ремонтировали грузовики фирмы «Уайт», после чего их спешно отправляли на фронт. Во время ликвидации Казённого завода военных самоходов отсюда на завод АМО было отправлено 262 грузовика «Уайт» (ЦГА Москвы.Ф. 1077.Оп. 1.Д. 274). Они стали прототипом трёхтонного грузовика «Уайт-АМО», массовый выпуск которых был налажен на Ярославском заводе (см. стр. 120 книги Маношкиной Г.И. Судьба дачных посёлков купцов Перловых. 2014 г.). Таким образом, игнорируя документально подтверждённые данные о ремонте машин для фронта, Новикова О.Г., не являясь экспертом в области военной истории, занижает роль Казённого завода военных самоходов в Первой мировой войне». С какой целью занижает – предельно ясно.

Но главная мишень Новиковой – естественно, Лялевич. И Маношкина в своём отзыве подчёркивает: «Выводы эксперта об авторстве здания в принципе не выдерживают критики». Это сказано хоть и твёрдо, но с деликатностью, которой, по моему мнению, Новикова здесь совсем не заслуживает. Ибо государственная историко-культурная экспертиза никак не может быть полем для реализации ненаучной фантастики такого рода: «Это позволяет предположить, что первый автор производственной части завода Бекос Л.А. Серк в условиях продолжающейся войны, определивших крайне сжатые сроки проектирования, мог воспользоваться какой-либо студенческой работой, выполненной под руководством Лялевича, для её приспособления под общежития рабочего посёлка» (лист 13 акта экспертизы).

В реальной действительности нет ни одного факта или документа, который бы позволял Новиковой предположить подобное. По слогам, чтобы дошло до ГУКН: ни од-но-го.

Авторство Лялевича (и на это указывает Маношкина) чётко отображается в архивных документах. Первый из них хранится в РГАЭ и подписан заведующим строительным отделом Московского орудийного завода А.Ф. Богомольцем, прежде участвовавшим в сооружении КЗВС. Богомолец указывает, что здание было начато постройкой в 1917 году (РГАЭ. Ф.2097.Оп.4. Д.525. Л.188). Второй документ находится в ЦГА Москвы. В нём назван номер счёта, по которому 22 ноября 1917 года архитектору Лялевичу выдали 5000 руб. «за проект посёлка и административного городка» Казённого завода военных самоходов(ЦГА Москвы. Ф.1077, Оп.1.Д.226.Л.45об.,48об.).

То есть документы о том, что автором здания являлся сам Лялевич, есть. А документов о том, что проектированием занимались мифические студенты под его руководством, нет. В покере такие фокусы называют блефом. А может, и шулерством.

Я не вижу в этом небрежности. Я не вижу в этом непрофессионализма. Напротив, я отчётливо вижу профессионализм, направленный носителем не на благо наследия, а во зло ему. И не верю, что грех совершается неведением.

Само собой, итоговая резолюция акта экспертизы – отказать во включении объекта в Реестр, то есть отказать в статусе памятника. И на основе такого вот «бредоносного» заключения ГУКН вполне способно вынести соответствующее решение. Оно может быть оформлено в любой текст, но читать его следует так: «Снести Лялевича».

P.S. 8 ноября 2018 года ГУКН, утверждая, что к экспертизе Новиковой «предложений не поступило», не заметило не только замечаний Г.И. Маношкиной, направленных Московским областным отделением ВООПИиК, но и обращений председателя Королёвского краеведческого общества В.И. Малых; историка, краеведа, Почётного гражданина города Королёва Р.Д. Позамантир и других специалистов. Позамантир также является автором книг, упомянутых в библиографическом списке акта ГИКЭ.

ГУКН тут сработало быстро. Оно вообще в последние два года слаженно поднимает все паруса, когда надо поскорее помочь застройщикам пройти сквозь рифы Федерального закона о памятниках истории и культуры. И немедленно ложится в дрейф, когда надо срочно спасти тонущее наследие Московской области.

Текст — Мария Миронова, зампредседателя Королёвского отделения ВООПИиК

Фотографии — Игорь Гришин, с ресурсов korolew.livejournal.com и architektura.warszawa.sarp.org